Живущий под кровом Всевышнего
под сенью Всемогущего покоится…
(Псалтирь 90:1)
Гремит где-то на окраине, пахнет гарью и пылью. Под окном разбитые качели, сломанная вишня. Что-то пугающее, схватывающее дыхание подходит к горлу и начинает душить жалостью и неотвратимостью, причиняя боль в груди. Лучше закрыть шторы. Поплотней.
«Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!», - шевелятся уста. Тишина и покой.
«…ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих…». Не доводилось видеть Ангела, - улыбаясь, погладила сухонькой ладошкой по корешку Библии.
Как то там мои родненькие? И не позвонить. Телефон несколько дней не работает уж. Храни их Господи.
«За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое…»
Ой, батечко рідний! Неужели телефон заработал?
Только до коридору добрела, как дом тряхнуло. Да так тряхнуло, что обессиливши, присела. Телефон отозвался коротенькими гудками.
А любимое кресло у окошка с геранью засыпано штукатурной крошкой. Осколки кирпичей сбили карниз и сквозь рваный край пробоины в стене видно дымное, пахнущее войной и горем, серое небо.
Сквозь припорошенные пылью проступают дорогие сердечку строчки «Ибо ты сказал: «Господь — упование мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло…»
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
